В чужой игре. Просто ужас какой-то… - Николай Старинщиков

Векшин, не отвечая, сел, уперся локтями в колени.

– Свихнуться здесь можно, если молчать. Меня Эдуардом зовут, а тебя? – снова спросил сокамерник.

– Векшин, – тихо сказал Петр.

– Будем знакомы.

Эдуард пересел поближе.

– Сигареты есть? – спросил он неожиданно.

– Выгребли всё…

– Сейчас закурим…

Эдуард вскочил с нар, нагнулся к полу и полез пальцами в щель между стеной и стойкой. Вынул сигарету, затем вторую. Следом появилась спичка и обломок спичечной коробки.

– Здесь так. Закуривай… – и протянул сигарету.

Они закурили. Дым медленно полз к электрической лампочке над дверью.

– За что тебя, говоришь? – снова спросил Эдуард.

– Нет у них доказательств, – ответил Векшин. – Там много таких стояло… А кошелек – не доказательство.

Сокамерник слушал с интересом. С карманным вором в одну камеру угодил, а это уже что-то, чем совсем ничего.

– Кошелек хотят на меня повесить, – продолжил Векшин. – А в кошельке пусто. Хоть бы копейка была.

– На покупке тебя поймали, – ухмыльнулся Эдуард.

– Одно не пойму – как он в моём кармане оказался, – удивлялся Векшин. – Разве же так бывает, чтоб кошельки летали?

– Меня тоже ни за что. Прикинь! Если ты крутил баранку и вез деньги – значит, ты вор. Короче, получили мы деньги с бухгалтером. В банке. Сели в машину. Я скорость не успел врубить – лезет один в машину… Будто негр… С чулком, короче, на морде, а в руке у него, не поверишь, обрез двуствольный.

– Ух ты!

– Короче, наставил стволину и велел сразу ехать… На Верхнюю Террасу… Оттуда прямиком в Старую Майну, потом за Красную Речку – и в лес. Там пересел на свою машину и ручкой нам помахал. Мы в погоню, а у нас бензина две капли… Короче, заглохли поперек дороги – прикинь!

Он замолчал, прикурил потухшую сигарету и вновь продолжил:

– Но только не верит никто… Этот еще… В бега подался.

– Кто?

– Бухгалтер, я ж говорю… Добрались до города – он и пропал. Теперь ни денег, ни бухгалтера. Полный «дипломат» денег был. Разными купюрами. Представляешь?

Векшин молчал.

– Теперь менты шьют мне дело… Из-за того, что я в пацанах сидел, – жаловался Эдик.

Петр о себе больше не рассказывал и ни о чем не расспрашивал. Странно было слышать от сокамерника историю о неизвестном грабителе.

Ночью Векшин почти не спал и лишь к утру забылся, а с утра их снова повели на допрос. На втором этаже их разделили по разным кабинетам. Вместо следователя в кабинете сидел Подшивалов. Он встретил Векшина вопросительным взглядом. Тот присел к столу и повторил услышанное.

– Лапшу вешает, – усмехнулся Григорий Олегович. – История рассчитана исключительно на тебя, поскольку на допросах Эдуард говорит по-другому. Тебе об этом не надо знать – запутаешься. Но если мы начнем разрабатывать именно эту тему, он сразу поймет, кто ты на самом деле.

Векшин соглашался с доводами оперативника.

– Теперь ты понимаешь, с кем мы имеем дело… – говорил Подшивалов. – Придется тебе опять идти в камеру. Скажешь, не хотят тебя отпускать. Ругайся, матери нас как следует. – И вдруг спохватился: – Извини, накормить ничем не могу – он может понять. Через час тебе вручат передачу от матери.

– Она знает?!

– Нет. Я твоя мать теперь. Пищей делись, от угощения не отказывайся. Будет говорить – слушай. И помни: назойливый вопрос походит на допрос. Мы не знаем, на что он рассчитывает. Одно известно точно – бухгалтер пропал. А может, его и в живых давно нет. Ну, ничего – это ему не бухаря срубить.

– Кого?

– Не пьяного раздеть, говорю, – пояснил Подшивалов.

– Как там маманя?

– Не беспокойся. Ей сказали, что ты вчера отозван в командировку.

Векшина вернули в камеру. Эдуард уже сидел на нарах, блестя в полумраке глазами.

– Для чего таскают?.. Будто от этого будет толк, – сказал он словно бы себе самому. Потом спрыгнул с нар и полез за сигаретами в «дупло».

– Векшин! – крикнули в коридоре. – Передача от матери!

Дверь уперлась в ограничитель, и в узком проеме образовался сержант.

– Получай… Мамаша твоя приходила. Подготовят документы – поедешь в ИВС, если начальству будет угодно…

Векшин принял бумажный сверток, присел. Развернул бумагу. Внутри оказалась палочка копченой колбасы, батон, конфеты, пряники и вафли.

– Присоединяйся… – Петр разломил колбасу, положил на бумагу.

– С матерью живешь? – спросил Эдик.

– С ней…

– А я женатый… Думаю, к вечеру тоже придет с передачей. – Он загадочно улыбнулся. – Чайку бы сейчас замутить покрепче…

Они съели колбасу и батон.

– Вафлями угощайся, – предложил Векшин.

– Извини, Петя. Вафля – нехорошее слово. – Лучше назвать его пряником в клеточку.

Векшин искренне удивился. Пряник? В клеточку?

– Вафля – это мужское достоинство, – объяснил сокамерник. – Хоть ты и Васёк, но пока что неопытный.

– Васёк? – опять удивился Векшин.

– Карманный вор, значит. Я же вчера еще понял – луну ты крутишь.

– В каком смысле?

– В прямом… «Одно, говоришь, не пойму, как кошелек в карман попал…» Но я не в обиде.

Эдуард расплылся в самодовольной улыбке. Козе понятно, каким ремеслом занят сокамерник. По «низам» шарит, по карманам. Возможно, «с росписью» – предварительно порезав одежду.

Петр молчал. Пусть думает, как ему хочется.

– Ты точно на машине работаешь? – спросил Эдуард.

– Я техникум перед армией закончил, заодно и курсы водителей. Газель у меня пока что в руках.

Сокамерник замолчал, часто моргая и глядя перед собой.

– Значит, машина в руках. А жигулёнка ты водишь? – снова спросил.

Векшин удивился. Можно подумать, что автомобиль – это чуть ли не вертолет. Ведь сам водитель, а еще спрашивает.

– Боюсь, не выбраться мне отсюда, – продолжал Эдуард. – Бухгалтер сдёрнул… Представь, со страху рванул козел. Теперь они думают, что мы сами те деньги прибрали. И на негра свалили.

Петр молчал.

– Что ты скажешь? – продолжил Эдуард.

– Трудное дело, конечно, – выдавил из себя Векшин. – Сразу и не понять.

– А как ты думаешь, отпустят меня или на кичу загонят? – донимал Эдуард.

– Если б бухгалтер никуда не ушел – другое дело, – отозвался Петя. – А тут видишь, как получается… Нет его…

– Вот и я про то же, – вздохнул Эдуард. – Не видать мне свободы. Они же теперь и безвинного могут засадить – за такую сумму, ты что… Им только иск на кого повесить. – И добавил однозначно, словно загодя зная: – Тебя-то они точно освободят.

После обеда его снова потащили на допрос. Следом за ним увели и Векшина.

В кабинете по-прежнему находился лишь Подшивалов.

– Забыл я тебе сказать одну вещь, – начал он. – Запомни главное: на связи будешь только со мной. Интересы остальных тебя не волнуют – иначе проколешься. Теперь о деле. Что нового?

– Испуган. Думает, не отвертится, потому что подельник сбежал.

– Еще бы ему не пугаться…

– Спрашивал, действительно ли я работаю водителем…

– Кажется, лед тронулся. – Подшивалов улыбнулся. Первый раз со вчерашнего дня. – Ему нужен водитель. Но для чего? Для чего нужна человеку машина, если тот сидит в камере?

Векшин смутно догадывался, но ничего конкретного сказать пока что не мог.

– Вернешься назад, – инструктировал Подшивалов, – говори, что следователь до сих пор не принял решение, что ты будешь добиваться освобождения, потому что нет на тебе вины.

– Понятно…

– Его ни о чем не спрашивай, – напутствовал оперативник. – Думаю, сегодня либо завтра он что-то тебе предложит. Скажешь, очные ставки проводили с твоим участием, и все говорят, что кошелек сначала валялся на полу, а потом очутился у тебя в кармане. Это подтолкнет его. Больше ему не на кого надеяться…

Петра возвратили в камеру. Эдуард сидел уже там.

– Бараны, – проворчал от порога Векшин. – Они говорят, будто я притер того мужика… В очереди…

Сокамерник чиркал спичкой.

– Прикинь… – продолжал Петя, – очные ставки решили делать. «Потом, говорят, примем решение… Куда, говорят, тебе торопиться!…» – Он присел на нары. – Как будто здесь санаторий! Прокурору буду жаловаться!.. Плевать я хотел на эту контору.

Петя обернулся к двери, норовя произнести очередное ругательство.

– Не торопись, – остановил его однокамерник.

Векшин вытянулся на нарах и закрыл глаза. Потом успокоился и дремал часа два, вздрагивая, просыпаясь и вновь засыпая. Ему действительно надоел весь этот концерт.

Потом он проснулся. Эдик сидел в той же позе.

– Хочу с тобой поделиться, раз судьба нас свела, – скрипнул он голосом.

Агент молчал, помня о главном.

– Можно бабок срубить полчемодана – как ты на это смотришь?

Петр пожал плечами:

– Заманчиво, конечно.

– Я бы, например, согласился, – продолжал Эдуард. – Иначе так и будешь блох гонять по чужим карманам. Соглашайся. Насчет процента столкуемся…